В арт-проекте «Космос как пред-чувствие» мне хотелось с одной стороны уйти от предсказуемости простого воспроизведения действительности доступными мне на тот момент изобразительными средствами, вместе с тем не хотелось впадать в  ныне модную и почти безудержную  постмодернистскую интерпретацию  пред-метного мира, заведомо лишенную гармонии.

      Базисным компонентом моей композиции послужил крупнозернистый холст с нанесёнными на него разного рода фактурными «экзерсисами», на которые была наложена смиряющая их  «тьма», составленная из близкой к черному  цвету сложно замешанной красочной массы.  Получилась ахро-матическая основа для будущей композиции площадью в шесть квадратных метров. Окружать и таким образом уменьшать  это, близкое к квадрату, пространство белыми энергетическими полями, которые «цивилизовывали» бы первозданный хаос, как это виделось  оккультисту и мистику Роберту Флудду, идею которого позаимствовал потом Казимир Малевич для своего «Черного квадрата», мне показалось заведомо нерациональным.

       В этот молчаливый в своей самодостаточности мир  были мною внесены другие устои: диагонально натянутые канаты, перекрытые в центре серым кругом в качестве совершенной геометрической формы. Четыре угла, стянутые канатами, возвращают нас к  более привычной  системе координат в качестве геометрического воплощения вселенной, нежели «квадратная» вселенная, загнанная Флуддом и Малевичем в белое «марево». Они  идентичны внешней геометрической форме в иконографии «Спаса в силах»,  отсылают к цикличности четырех времен года, четырем стихиям и сторонам света. На радикальную  ахроматику вселенной наложен серый круг, точнее его плоская проекция на поверхности,  который мягко выдвигается вперед, словно еще не осознанная гармония. В целом, фон для арт – проекта был минималистскими художественными средствами продекларирован.

      В композиционном, смысловом и энергетическом центре  холста помеще-на предсказательница судьбы «Дельфийская сивилла», написанная с пре-дельно возможной для меня цветовой полифонией; визуальный образ, интерпетирующий   фрагмент росписи Сикстинской капеллы Микеланджело Буонаротти. В этом исполинском и, наверное, самом эстетически совер-шенном образе великой фрески многое для меня «сошлось»: получилось зримое воплощение божественного ума, величественной красоты и почти вечной молодости – невообразимого для любого их смертных набора абсолютных качеств - эта дева может держать вселенную  на своих плечах.

       Созданный великим итальянцем титанический образ кажется одинаково далеким и от  изотерических глоссолалий знаменитой античной пифии, и от ветхозаветных представительниц избранного народа, занятого расчетливой калькуляцией со своим Богом, и от боевых подруг дейнековских пролетариев. Гениально вписанная в круг, она композиционно идентична живописному тондо – кажется, единственной написанной маслом картине  Микеланджело «Мадонна Дони». Дельфийская сивилла в спиральном движении величественно поворачивается к человеческому миру, словно неся ему сокровенные знания космоса.  В данной интерпретации  ее образ выдвигается из космического пространства, как символ мудрой души и непреклонной воли космического пространства.

     Трудное  существование рядом с абсолютом заставляет человеческую особь подниматься, пусть ненадолго, «на котурны».  Константином  Циол- ковским  было высказано по этому поводу суждение, что в  большинстве случаев наши замыслы закономерно не удаются, особенно трудные, но гипотетически можно допустить, что есть сильная воля, которая в состоянии осуществить  все разумные намерения: если не теперь, то в будущем, если не нами, то иными, более совершенными существами, исполняя таким образом волеизъявление Вселенной.

      По мысли «отца космонавтики»,  один разум без воли - ничто, и одна воля без разума - тоже ничто. Каждое существо должно жить и думать так, как будто оно может добиться исполнения своих намерений рано или поздно. Источник этой благодетельной воли порожден Вселенной, она - начало всех вещей. Человеку в роли разумного существа  предначертано осуществлять ее  волю, а неразумного, в конечном итоге, она волочет за собой, парализуя его волю. Мне казалось, что создавая в арт–проекте «Космос как предчувствие» совершенный облик Вселенной в ее женской ипостаси, удастся  с помощью пластических средств приблизиться к диа-лектически сложному абсолюту.  Остальные пророки и сивиллы, умуд-рённые возрастом и сугубо земной премудростью. для этого не годились. Получалось как у Маяковского: «Можно равнять себя с соседом, а можно с Коперником». Кажется только один мужской образ соразмерен «Дельфийской сивилле», который можно поставить с нею рядом – мраморный «Моисей» , также созданный Микеланджело.

     Дельфийская сивилла изображена на фоне нашей планеты, что само по себе указывает и на земную всеобщую взаимосвязь со Вселенной и на ее приватное воплощение, имеющее отношение непосредственно к челове-честву и к каждой отдельной личности, при наличии в ней творческого начала Раскрытие и утверждение мысли, связанной не только с общим проявлением воли Вселенной, но и с проявлением творческой воли человека, как ее бесконечно малой, но неизбежной и необходимой части, стало основой арт-проекта «Космос как предчувствие». Напрашивается самоочевидный вывод, что без вдохновенной свыше «ретрансляции», жизнь художника превращается в унылую экзистенциальность, в сетование пушкинского Сальери:  «Нет правды на земле, нет ее и выше».